— Это он о своем пути в фантастике. Лауреат премии «Аэлита-90» за книгу «К востоку от полночи». К чистым фантастам себя не относит.
Не удивительно, что возглавляемый Корабельниковым культурно-художественный центр «Лукоморье» подарил населению две книжки о династии Романовых (до недавнего времени продавались во всех киосках), а фантастики не издает.
Олег Сергеевич Корабельников родился в 1949 году в Красноярске. Здесь окончил медицинский институт. Реаниматолог-анестезиолог.
— Наверное, работа в реанимации предполагает постоянные размышления над жизнью и смертью. Каждый день кто-то на твоих глазах умирает, кто-то оживает. Хотелось все это осмыслить, возможно, это и стало путем в литературу
— Ваше первое фантастическое произведение. Какое? Когда?
— Если говорить о самых первых, то это школьные опыты. В пятом классе было сочинение на вольную тему, я написал о путешествии на Луну. Я тогда много писал. Конечно, все это было детскими экспериментами. Потом стал писать стихи, как-то вообще забыл о фантастике, о прозе. Если говорить о том, от чего не хотел бы отрекаться, — то это несколько рассказов, которые я написал в 76-78 годах. В 1976 я поступил в Литературный институт. На конкурс выслал реалистические рассказы, но один был на грани фантастики, как сейчас обычно выражаются. А потом на одном из семинаров в Красноярске познакомился с Сергеем Ивановичем Павловым. Он отметил несколько рассказов, где увидел «элементы» фантастики. И сказал: «Почему это у тебя элементы? Попробуй просто фантастику». И мне это показалось интересным.
Я никогда не ставил цель: чистая фантастика, не чистая, фэнтези, сайенс фикшн или голый натурализм. Просто есть какая-то идея, мысль, ее и выражаешь тем путем, теми средствами, которые оптимальны для выражения этой идеи. Если необходима какая-то условность, то это можно назвать, как я понимаю, фантастикой.
Многие относят меня к фантастам. Я не отрекаюсь, но «чистокровным» фантастом себя не считаю. Не имею особых прав. Но и не стыжусь этого звания, более того — горжусь им.
— Назовите произведение, которое вам особенно дорого. Самое-самое.
— Не легко сказать. Наверное, у каждого есть какие-то вещи, от которых до сих пор не отрекаешься. А многое читаешь — кажется чужим. Наверное, назову несколько относительно ранних вещей. Это «Стол Рентгена», маленькая повесть «Башня птиц», хотя сейчас я бы сделал ее абсолютно по-иному. Небольшая повесть «Несбывшееся, ты прекрасно». Но там как раз приемы фантастики не слишком выражены. Это вещи, за которые мне не очень стыдно.
— А за что стыдно?
— В одной из книжек, что вышли в Красноярске, она называется «И распахнутся двери», есть два-три рассказа, которые стоит переписать. Я объединил их в цикл, и получилась маленькая повесть. Словом, есть рассказы, которых я могу не стыдиться, а есть сделанные несерьезно. Не литературно и не интересно. Многие полагают: если фантастика — можно писать ее наспех. Так думают некоторые молодые. Но все-таки основа основ — литература, а она невозможна без интересных идей, своего языка, стиля. Например, у Булгакова — литература в чистом виде, несмотря на фантастические допущения.
— Кого из молодых красноярцев, что пробуют себя в фантастике, вы назвали бы?
— Если называть тех, кто себя уже показал, то это Александр Бушков. По крайней мере, имя его известно. У нас в Красноярске выходит его довольно толстая книжка. За нее не стыдно будет ни автору, ни издательству, ни нам всем — его землякам. Это наиболее сильный фантаст, много работающий, много пишущий. Я видел его рукописи, хоть сейчас можно издать четыре-пять хороших томов фантастики. Интересно начинает работать Леонид Кудрявцев. Есть подрастающие авторы, они еще ищут себя. Может быть, ошибаются. Растет смена — и это очень хорошо. Считается, что в Красноярске своя школа, но это условное понятие. Все писатели разные.
— Ваши контакты с красноярскими любителями фантастики, с клубным движением.
— Их почти нет. Было несколько клубов — и то они меняются, то дерутся друг с другом. Я не хочу общаться с ними чересчур тесно. Не потому, что у меня какие-то предубеждения. Там все моложе меня — мне не слишком интересно. Молодежь пожирает фантастику — меня больше интересуют философские проблемы.
Сейчас такой огромный поток информации. Совершенно новые измерения. Имею в виду термин не фантастический, а обычный, психологический.
В «Красноярском комсомольце» мы пытались делать полосы, посвященные фантастике, но не получилось из-за нехватки материалов. Я обращался к любителям фантастики Красноярска, Абакана: давайте, ребята, выдавайте, составляйте полосы сами. Но мы не нашли общего языка. Отношение такое: газета должна сама что-то делать, а они — сами. Хотя мы все же делали несколько раз большие полосы фантастики.
Взял интервью Е. Зырянов
«Фантастическая газета», Томск, 1991, № 1